Черепков Виктор Иванович
Политика
Я всегда выступаю с удовольствием в прямом эфире и не боюсь любых вопросов. Я мог бы удалить или проигнорировать этот вопрос. Но я никогда этого не делаю. У кого совесть чиста и он честен перед своим народом бояться и стесняться вопросов глупо. Так что отвечаю на все Ваши вопросы и на этот.
До 1993 года об этой не традиционности в мой адрес никому в головы подобная мысль даже случайно не могла войти. Я родился и рос в глухой деревне, где об этом вообще понятия не имели. А дальше вся жизнь на виду в сорокаместных палатках на Братской ГЭС. Далее восемь лет жизни хоть и в высоком не матросском звании, но во флотском кубрике, где круглосуточно окружают тебя сотни пар глаз. И позже вся жизнь на виду у всех до 52 лет. И ни у кого за все эти полвека во всех ситуациях не возникало в отношении меня по этим вопросам подозрений или хотя бы намёков. Моя кристальная чистота была до тех пор, пока приморские власти и силовые структуры под прикрытием центра не решили убрать меня с мэрского поста. Тринадцать раз они через покушения, референдумы, признание меня сумасшедшим, указы Президента Ельцина пытались меня сместить с должности мера. Но все их попытки проваливались.
И тогда краевые власти приняли решение создать специальное подразделение для моей мочиловки и оснастить его средствами информации, которые тогда меня поливали грязью почти круглосуточно. Сегодня не многие даже сотрудники приморских телерадиоинформационных средств знают, что своим рождением, как орудия уничтожения Черепкова, они обязаны мне. Именно тогда и для этой цели в противовес газете «Большой Владивосток», которую после первого переворота они уничтожили, и создавалась за деньга ОАО «Дальэнерго», газета «Новости». К счастью нашему последние годы эта газета стала другой, что мы и видим сейчас.
Это подразделение так быстро росло в численности, что скрывать незаметно для общества в здании Краевой администрации стало невозможно. И когда оно достигло почти восьмидесяти человек её в высокой конспирации разместили в здании Госуниверситета напротив мэрии. Через пять лет сотрудники ФСБ произвели там обыск и изъяли огромный архив документов , разработок и планов по которым уничтожали меня. Самый интересный был под названием «План по дискредитации имиджа Черепкова». Когда-нибудь, Вы узнаете и эти тайны. Именно в задачи этого подразделения и входили разработка и распространение компромата на Черепкова. Здесь были разработаны и план-утка о моём сумасшествии, с роспуском слухов, что я в кабинете мэра из под стола связываюсь с космосом, и план о моей нетрадиционности.
Исполнение плана о признании меня сумасшедшим, как следует из материалов следствия, курировал в краевой администрации вице-губернатор Альберт Гартман. Были подобраны специальные люди, которые из моих выступлений вырывали отдельные слова и комбинировали из них изуродованные словосочетания, якобы произносимые мной. К сожалению, подобные вещи даже совсем недавно приморский телеканал «ОТВ-Прим» это делал в своих роликах на выборах депутатов в городскую думу Владивостока. Но тогда это было массово. Специально подобранные врачи-психиатры, которые были в подчинении господина Гартмана, опираясь на эти разработки, подготовили обращение в Первомайский суд о признании меня недееспособным, но им не хватало одной детали – моего медицинского освидетельствования. Поскольку в психушку затолкать меня было не так-то просто, они облили ртутью кабинет, где я жил и работал. Известно, что мои соседи по дому боялись, что вместе со мной взорвут квартиру, где я проживал. Поэтому я никогда во время своего мэрства я не бывал, даже на дне рождении дома я был всего 15 минут, и то в глубокой секретности, из-за этого мне приходилось жить и ночевать в кабинете. И именно там у них была единственная возможность отравить меня, и как мы позже узнали, они воспользовались этой попыткой. Владивостокцы еще помнят тот случай, когда по инициативе краевой власти, из-за той ртути были выселены все сотрудники мэрии. А надо мной, находившимся двое суток в кабинете, где только собрали пол-литровую банку разлитой ртути, стояли врачи и настоятельно требовали моей госпитализации. Дальше по их планам под видом лекарств мне планировалось ввести препараты, которые фактически превратят меня в сумасшедшего, а в психиатрическом отделении все уже было готово, и не хватало только пациента Черепкова. Но тогда я им сказал: «Сколько наглотался ртути – вся моя, и вам не удастся меня положить в больницу». План рухнул. Первомайский суд Владивостока вынужден был отказать им о принудительном моём лечении в психушке не только из-за отсутствия заключения подставных психиатров о моей не полноценности, а в основном, потому что им стало известно о том, что я добровольно дважды с блестящим результатом прошел психиатрическое освидетельствование в Москве, тем самым окончательно похоронил их надежды на моё смещение с должности мэра как психически не дееспособного. Подробнее об этом когда-нибудь Вы тоже узнаете и сможете прочитать о конкретных лицах, которые сегодня не только ходят рядом с Вами, но и желчью смердящие вопросы задают на этой конференции, на которые я тоже отвечу.
Когда план – Черепков психически больной и недееспособный рухнул, они приступили к осуществлению чудовищного окончательного для уничтожения моей семьи плана немедленно и смело в условиях, как установила Генеральная прокуратура, всесторонней поддержки прокурором Приморского края. В итоге этого плана я и мой единственный девятнадцатилетний сын по фабрикованным уголовным делам должны быть арестованы. Но Черепковы в тюрьме это мученики в лице народа. И тогда народный гнев позором обернётся для краевой власти и приморских силовиков, у которых и без того авторитета не было. Поэтому было решено этот план осуществить молниеносно со смертельным исходом для меня и сына. В отношении сына были представлены проекты фабрикации нескольких вариантов уголовных дел. Но об этом из-за большого объема материала, который насчитывает 10 томов сфабрикованного дела по сыну плюс материалы по фабриковавшим, Вы позже сможете прочитать в книге «Сыном мэра быть опасно».
Остановлюсь только на финале. В итоге он должен быть осужден, и чтобы его смерть была не в Приморье, его, еще не осужденного, направили на отбывание еще не назначенного судом срока в Сибири, на рудниках, опасных для жизни, но смерть ему готовилась не на рудниках, как было установлено следствием, а при этапировании из Владивостока в Сибирь в результате несчастного случая. То есть фабриканты и убийцы приморья якобы тут были бы не при чем. И когда я прибыл в Москву к генералу Калинину, главному смотрителю за тюрьмами в России (начальнику ГУИН России), он не поверил мне, сказав, что невозможно на еще неосужденного получить в Москве разрешение на отбывание в сибирских тюрьмах, тем более по закону осужденные в Приморье должны отбывать свой срок в Приморье, но когда он запросил документы, оказалось, что я был прав – сын действительно должен был этапироваться в Сибирь. Фабрикация дела по мне была еще более изощренной. Меня планировали подвести под самоубийство, после истязаний и убийства меня в камере, но для этого предварительно они должны были опозорить меня и придумать и задокументировать сфабрикованное, позорящее меня доказательство. Меня должны были арестовать по двум статьям: тогда еще по расстрельной статье «Взятка в особо крупных размерах» и, чтобы уголовники разорвали меня там в клочья, по статье «Изнасилование гражданина в условиях, когда он не мог оказать сопротивление». Как фабриковали дело по взятке это отдельные несколько книг под названием «Лицо власти» - только 100 томов под грифом «Совершенно секретно» на сегодня накопилось по этой трагедии. Чтобы это не стало достоянием общественности, власти не только засекретили эти тома, но и даже присвоили этому материалу секретный гриф, и, бесспорно, эти объем и режим секретности я не могу в рамках пресс-конференции осветить. Остановлюсь только на плане о моей нетрадиционности, который будет ответом на заданный мне вопрос.
Осуществление этого плана было поручено руководству УВД Приморского края. Осведомленные источники даже сообщили о том, что начальнику Приморского УВД Ипатову было сказано, что он не получит звание генерала, пока не уберет Черепкова. Но в самом УВД так стремились построить свою карьеру на уничтожении Черепкова, что полковник Бондаренко А. С. проявил усердие в этом настолько, обогнав своего начальника Ипатова В. Ф., что с подполковничьей должности начальника отдела был переведен за особые старания в этом деле на должность генерал-лейтенанта, и ему было присвоено внеочередное звание генерала. Правда потом, когда следствием Генеральной прокуратуры была установлена его вина, ему пришлось расстаться с этой должностью, и даже посидеть в Лефортовской тюрьме. Именно они вместе с полковником Орленко в тайне разрабатывали и осуществляли этот план. В итоге этого плана они должны были достигнуть двух целей: скомпрометировать и опозорить, и в ситуации, когда я после ареста, буду помещен в камеру к уголовникам, а, как известно, с лицами, имеющими подобные наклонности, расправляются в камерах моментально, что по их плану было бы поводом моего сфабрикованного самоубийства. Но их изобретательность и усердие были настолько циничны и беспредельны, что они даже планировали по этой же уголовной статье арестовать и посадить меня в тюрьму, но для этого им было необходимо придумать ситуацию, где я применил насилие. И они приступили к осуществлению этого плана.
В приемной мэра несколько месяцев работал москвич Андрей Козлов, из которого они решили сделать провокатора. Обложив его искусственно созданными ими нарушениями, пригрозив ему тюрьмой, они попытались заставить его совершить в отношении меня провокацию. И стали заставлять его форсировать события, которые он должен был записать на пленку, и как вещественное доказательство, представить милиции. Этот 19-летний пацан позже получил ультиматум: или он выполнит эти провокации, или же его, как свидетеля беззакония милиции, уберут. Провокацию совершить ему так и не удавалось. Об этих планах мне стало известно. И, чтобы помешать этому и спасти Андрея, уезжая в командировку в Москву, я незаметно тем стукачам, которыми обставила меня краевая администрация, подбросил через их доверенных идею: пока Черепков в Москве, надо нанести удар по его кадрам и Андрея срочно забрать в армию, и когда я возвращусь, чтобы его не было и я не смог его возвратить. В краевой администрации каждый из заместителей вел разработку в отношении меня. Но кто, и какую разработку ведет, знал лишь один губернатор, который в это время тоже был в командировке, а оставшийся за него не знал, что в отношении Андрея ведется разработка и он имеет спецзадание. Как только ему подсунули информация, что можно и нужно сделать Черепкова гадость, он проявил такие изобретательность и прыть, что человека, который вообще не был прописан в Приморском крае, и не было никакого призывного дела, в считанные часы военкомом был организован его насильственный призыв без всякой медкомиссии, и, И чтобы я его никогда не нашел и не возвратил, его без допуска и проверки, отправили в особо секретное подразделение связи космических войск в подземку. Но когда через два дня хватились, что его нет, и что операция провалена, в бешенстве Наздратенко дал такой разнос тем, кто проводил эту операцию, но было поздно – главная цель операции была провалена. И тогда Наздратенко дал телеграмму командующему Дальневосточным военный округом, чтобы последний любой ценой быстро отправил Андрея Козлова для службы в Уссурийск, чтобы милиция мгла с его помощью завершить эту провокацию. В течение суток, также молниеносно, в сопровождении полковника, Козлова доставляют в город Уссурийск, в окрестности Владивостока. В прежнем подразделении, все руководство было в шоке и непонимании, что за солдат попался им, всего на десять дней, вокруг которого не только полковников, но и генерал-полковников бросают из стороны в сторону. Даже стали подозревать о его ближайшем родстве с министром обороны. А Козлова в это время в кабинете сотрудника ФСБ в Уссурийске уже пытали, грозили и заставляли осуществить провокацию в отношении меня. Они даже вызвали его девушку из Владивостока и, психологически травмируя и его, и ее, как потом выяснит Генеральная прокуратура, заставляли пойти на провокацию в отношении меня. Подполковник милиции Дудин В. И. и майор милиции Горбушин А. Т., так и не добившись от Андрея согласия на провокацию, увезли его на гауптвахту в военную комендатуру и посадили в отдельную камеру. Потом Андрей на следствии покажет, что он понимал, что попался в капкан сложной политической игры, и, если он не согласится, его, как свидетеля, убьют и сымитируют ему побег в неизвестном направлении.
После психологических пыток в камере, его, продрогшего, привезли в кабинет сотрудника ФСБ. И, записывая на технические средства, стали вновь провоцировать на ложные показания, грозя ему уже почти в открытую, как потом установит следствие, физической расправой. После чего они снарядили его записывающими устройствами, зафиксировав все это на его теле, и на служебной «Волге» отправили ко мне в мэрию. Ночью он прибыл ко мне в мэрию, и, с несвойственным, странным для него поведением, стал по отношению ко мне проявлять провокационные действия. В начале, я удивился столь странному и активному, совершенно ему несвойственному, усердию с провокацией в отношении меня. Я молчал и слушал, ничего не говоря ему, и только смотрел в его глаза. После чего он расплакался, и не только рассказал мне обо всем, но и попросил, чтобы его рассказ я записал на аудио- и видеоносители, и в трех экземплярах написал письменные заявления генеральному прокурору о провокации в отношении его и меня, после чего попросил, чтобы я все это отправил генпрокурору, как доказательство, что в случае его убийства, в его смерти будут виновны приморские милиционеры. Он не хотел возвращаться вновь в руки милиционеров и просил его спрятать, но это было невозможно. Потому что в это время не только я догадывался, но и, как было установлено Генеральной прокуратурой, за мной была установлена незаконные круглосуточные слежка и прослушка. Козлов же должен был принести им какой-то материал и успокоить милиционеров Дудина и Горбушина, а также их руководство, что они чего-то от него добились. Чтобы затянуть время, ему было рекомендовано сказать, что Черепков его не принял, и мы записал на прослушивающую аппаратуру, установленную милицией, момент, когда я его выгнал. Через два дня, в Приморье прилетели депутаты Государственной думы в мою защиту, поскольку несколько суток на центральной площади владивостокцы стояли на митингах в мою защиту, требуя вмешательства Генеральной прокуратуры, а в Приморских СМИ выступил прокурор Василенко, произнеся, которая вошла в историю – «При таких доказательствах, не будь он совестью России, давно бы сидел в камере как шпала, и не чирикал», а по центральному телевидению глава администрации президента в унисон прокурору выступал и успокаивал общественность России, что все действия приморской милиции в отношении Черепкова законны, и убеждал, что наконец-то ни поймали мэра-взяточника. Но владивостокский народ не верил этому. Надо отдать должное прокурору города Владивостока Ярошенко, которому были поручены обыск моих кабинета и квартиры и мой арест в ночь с 12 на 13 февраля. Он в течение нескольких часов сопротивлялся, не веря предъявленным мне обвинениям, и даже под угрозами со стороны Василенко, который грозил ему увольнением, что позднее и произошло. Но под давлением, идя на ночной обыск, как в ходе следствия было установлено, написал уникальную и, возможно, единственную на всю Россию, фразу: «Произвести обыск в кабинете мэра Черепкова на предмет обнаружения подброса взятки». И он оказался прав. Я не буду описывать эту остросюжетную драму, полную трагизма, драму, которая не уместится ни в одну книгу, а перейду ближе к ответу на вопрос.
После яркого обличительного выступления в адрес губернатора Наздратенко и мою поддержку он прибыл ко мне в кабинет. У меня появилась единственная возможность передать через него в Москву материалы в отношении Андрея Козлова, и я передал ему один экземпляр эти материалов, но, как позже выяснилось, депутат Нестеренко не только не передал их генеральному прокурору, но показал и передал их губернатору Наздратенко, а последний, просмотрев эти материалы, настолько был в шоке о провале этой операции, что приняли решение немедленно избавиться от главного свидетеля по этому делу – Козлова. Тут же все военные начальники, во главе с командующим Дальневосточным военным округом, этого, еще не прослужившего и двух месяцев, рядового Андрея Козлова в сопровождении полковников вновь отправляют в ту сверхзасекреченную часть, откуда он немедленно должен был быть отправлен на Курильские острова. Для него это была верная смерть, и он понимал, что теперь, когда операция провалена, он – единственный и главный свидетель и бесспорно будет уничтожен. Расплакавшись и понимая свою судьбу, он о случившемся все рассказал своему командиру, после чего командир и сам понял, что он невольно становится одним из участников грязной и трагической политики приморских властей, и, неожиданно, объявил ему отпуск, очевидно, понимая, что, когда он уедет, для милиции он уже будет труднодоступен. Командир внутренне был убежден, что любой здравомыслящий солдат и человек не возвратится туда, где его ожидала верная смерть. Андрей Козлов в срочном порядке убыл домой к родителям – в Сибирь. Понимая, что его здесь могут быстро найти, он срочно выехал в Москву и прибыл в Комитет солдатских матерей. Чтобы он был не по зубам приморской милиции, его оформили для продолжения военной службы в кремлевский полк. Впоследствии, Андрей Козлов вынужден был изменить свою фамилию, даже после завершения процесса опасаясь за свою жизнь.
Упустив свидетеля милицейского преступления, фабриканты этого грязного дела поняли, что в их руках переданные депутатом Нестеренко оказались лишь копии материалов, свидетельствующих о преступлении, а оригиналы находились у меня в кабинете. Поэтому срочно было принято решение ночью осуществить силами милиции налет на мэрию, выбросить меня из мэрии, назначить, как потом будет установлено Верховным судом, незаконного исполняющего обязанности мэра Константина Толстошеина, и в рамках этого милицейского «шмона» изъять все материалы, в том числе по Козлову. Больше всего они боялись, что аппаратура, которой они оборудовали тело Козлова, могла работать и на запись информационных действий и тем материалы могли оказаться у меня. Вся операция была разработана заранее, и для ее обеспечения этой операции и поиска покровительства в Москве, Наздратенко вылетел в Москву, а вместо себя исполнять свои обязанности оставил своего заместителя Игоря Лебединца. Начальник УВД Ипатов проявил при этом трусость и попытался убедить Лебединца отложить эту операцию, на что последовал полный матерщины накат со стороны Лебединца, и все это было записано на пленку сотрудника ФСБ. И все же операция началась. Я был прикован к постели и находился в это время с сердечным приступом под круглосуточным наблюдением доверенного мне врача, лежа под капельницей. Догадываясь и просчитывая на несколько шагов вперед их действия, за день до этого, я пригласил к себе в кабинет своего первого заместителя и в обстановке полной секретности подписал постановление о назначении его исполняющим обязанности мэра, предупредив его, что об никто не должен знать, кроме нас двоих. Поздно вечером, прокурор края Василенко, находясь в сговоре с заместителем председателя краевого суда, как позже установит Верховный суд, незаконно, без всяких на то оснований и материалов, было принято решение о моем освобождении от должности мэра и постановление следователя, утвержденное прокурором края о моем освобождении. А через полчаса после подписания этих документов, начался штурм мэрии. Незаконным назначение произведено постановлением Игоря Лебединца №109 от 17 февраля 1994 года «О назначении исполняющим обязанности мэра Константина Толстошеина», которое будет признано Верховным судом РФ незаконным, как и исполнение им обязанностей мэра в течение почти двух лет. Таким образом, во Владивостоке оказались еще не снятый с должности мэра, но отстраненный от исполнения обязанностей на время следствия Черепков, законно мною назначенный мой первый заместитель, которого во время штурма омоновцы выбросили из мэрии вниз головой по ступенькам подъезда, и незаконно назначенный Константин Толстошеин.
Я предчувствовал время этого штурма, и, когда ко мне обратились три выпускника юрфака с просьбой их оформить в юридический отдел мэрии, я специально им назначил время в комнате отдыха, где лежал на диване под капельницей, как раз на период штурма. И специально затягивал с ними разговор, чтобы они стали его свидетелями. Я понимал, что будут захвачены и уничтожены все доказательные материалы о преступлениях милиции, и, объяснив вчерашним студентам сложившуюся ситуацию, попросил их спрятать на своем теле все материалы. Я рассказал им о круглосуточных наблюдении и прослушки, убедив, что их никто подозревать в хранении их не будет, и их просто-напросто силой вышвырнут из кабинета, и когда это произойдет, чтобы они моментально исчезли из мэрии. Так и произошло. Таким образом, нам удалось сохранить важные доказательные материалы, а меня прямо из под капельницы, за руки и за ноги, выволокли с десятого этажа, к подъезду мэрии, где собралось огромное количество граждан Владивостока, уже здесь была скорая помощь, присланная организаторами штурма мэрии, которые предполагали, что, возможно, я скончаюсь в скоро помощи, а то может мне и помогут в этом. Владивостокцы, увидев, как меня выволакивают из мэрии, бросились вырвать меня из рук милиции. В этом свалке милиция меня тащила в одну сторону, а граждане – в другую. После чего я потерял сознание и пришел в себя только через двое суток. Может потому, что в скоро помощи меня сопровождала жена, врач по специальности, которая ничего не позволяла делать специально приставленным ко мне врачам, я тогда выжил.
Операция по дискредитации с Андреем Козловым закончилась полным провалом, поэтому руководство УВД Приморского края, под прикрытием краевого прокурора, стало искать форсированные варианты, чтобы через очередного провокатора как-то получить материалы и свидетельские показания, что Черепков изнасиловал Козлова, находившегося в беспомощном состоянии, поскольку только при таких обстоятельствах можно завести уголовное дело. Через 10 дней, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры генерал Константин Маврин, которому под давлением общественности России и непрекращающимися митингами протеста владивостокцев было поручено вести уголовное дело в отношении меня по материалам взятки. К сожалению, в следственной группе он оставил всех сотрудников приморской милиции и следователя прокуратуры, которые работая, систематически представляли ему лжесвидетелей, сфабрикованные материалы и доказательства. Подробно все происходившее здесь описывать не будем в силу итак большого объема материала, те, кого это заинтересует, смогут узнать все в ответах на другие вопросы и пресс-конференциях.
У милиции возникли трудности: как же к делу о взятке присоединить дело о нетрадиционности. Именно первые слухи об этом распускали сотрудники милиции и краевой администрации, причем те, кто занимали высшие посты, такие, как губернатор и его заместители. Как ни странно, впервые об этом владивостокцы услышали из уст губернатора Наздратенко и его заместителя Игоря Лебединца, заявившего тогда СМИ: «Когда вы узнаете всю правду о Черепкове, вы будете плеваться на его могилу» - настолько они были уверены в осуществимости своего плана, что даже упоминали о моей могиле. Через 15 дней следователь Маврин утром пригласил меня на очную ставку. Тогда газета «Владивосток» сообщила, что очная ставка длилась 17 часов. Наверно, это была самая длинная по продолжительности очная ставка в истории.
На очной ставке передо мной сидел молодой человек лет 22 Сергей Бухарин и хладнокровно излагал, что 3 месяца назад. Когда я еще был мэром, он вечером прибыл ко мне на беседу с просьбой принять его на работу. Заметим, не в отдел кадром, не к управляющему делами, а прямо вот так - ночью, и в кабинет мэра. После нескольких слов нашей беседы, как он утверждал, Черепков подошел к нему, коснулся рукой его головы, под воздействием своих экстрасенсорных способностей, он ввел его в состояние, в котором Бухарин не владел собой, не мог сопротивляться, и был под абсолютным воздействием Черепкова, почувствовал сверхнаслажденное состояние, а придя в себя, понял, что Черепков его изнасиловал и даже на нем были следы этого насилия. В благодарность за это и за его молчание Черепков дал ему деньги, после чего он ушел из мэрии, и Черепков его на работу принимать не стал. На вопросы следователя, он предъявил все доказательства, он описал все – что, где и как находится в моем кабинете, в моей комнате, в деталях, и ни в чем не ошибся, но мне стало ясно, о чем я не стал говорить, чтобы не спугнуть их, что описание это – описание моего кабинета после штурма и захвата мэрии, а случай произошел, по его словам, за 3 месяца до тех событий, а тогда в моем кабинете была совершенно другая обстановка, более того, он описал в деталях того милиционера из вневедомственной охраны, который стоял в этот день, когда он якобы приходил на вахте охраны в мэрии, и, как ни странно, этот милиционер тоже с абсолютной точностью показал и описал, что именно этот молодой человек приходил в тот вечер в мой кабинет. Бухарин все рассказывал с внушавшей доверие уверенностью. На столе у следователя я заметил уголовное дело, возбужденное в отношение Бухарина, но как же Бухарин и его уголовное дело вдруг всплыло, и он стал фигурантом и главным свидетелем сфабрикованного дела по моей нетрадиционности.
Фальсификаторы понимали, что если водитель Шулпин и псевдоафганец Волков прямо написал на меня заявление, а к ним еще прибавится и заявление Бухарина, то много достаточно будет заявлений в одно и то же время, на одного и того же Черепкова. По плану этому плану о моей нетрадиционности они написали изящный сценарий, проявив с одной стороны изобретательность, а с другой стороны – тупую недальновидность. Правда, возможно потому, что их убеждали организаторы, что никакого расследования, тем более уголовных дел, в отношении их не будет: общественности будет объявлено, что в камере Черепков, поэтому из-за гибели обвиняемого уголовные дела по взятке и изнасилованию будут закрыты и будет возбуждено уголовное дело по случаю смерти Черепкова, где уже заранее было решено констатировать смерть, как самоубийство. Все фабриканты получат внеочередные звания, кстати. В процессе следствия, все они получили повышения по должности, некоторые выше двух ступеней, а также внеочередные офицерские звания, правда, потом были арестованы.
Позже следователю генпрокуратуры Маврину из показаний Сергея Бухарина, были представлены доказательства, что часть денег, которые дал ему Черепков за его изнасилование, он отдал своей сожительнице гражданке Копычевой К. И., которая жила в Хабаровске. При выемке у этой гражданки денег, которые каким-то чудом сохранились и не были израсходовано до момента выемки через несколько месяцев после их передачи, они были обнаружены. И она приговаривая, что очень бедно живет и перебивается на то, что заработает путем продажи продукции с огорода на рынке, все же сохранила эти деньги. Я опускаю все моменты, как сопровождающий подполковник Дудин подменял в конвертах протоколы, как вводил в заблуждение прикомандированного с читинской транспортной прокуратуры следователя и все остальные, очень интересные материалы большого, и объясню непосредственно, откуда же в материалах дела появился Бухарин, и как же в отношении него было возбуждено уголовное дело, и по какому факту.
Деньги, изъятые у гражданки Копычевой, оказались мечеными и проходили по делу о даче мне взятки афганцем Волковым В. Н. Цепочка в доказательствах вся срослась. Взяткодатель Волков дал мне деньги, я не только взял их у него, но ими и расплатился за изнасилование Бухарина. Позже Генеральной прокуратурой будет установлено дословно из материалов дела: «… В рамках этого дела были вскрыты факты, когда сотрудники ор¬ганов внутренних дел, вопреки интересам службы, явно вышли за пределы своих прав и полномочий, предоставленных им законом, чем причинили существенный вред государственным интересам и охраняе¬мым законом правам и интересам граждан. Уголовное дело в отноше¬нии Черепкова и его окружения возбуждено незаконно.
Должностные лица администрации города стали жертвами хорошо спланированной и осуществленной работниками управления по органи¬зованной преступности ( УОП ) УВД Приморского края провокации с ."созданием искусственных доказательств обвинения.
Следствием установлено.
10 февраля 1994 года в прокуратуру Фрунзенского района г. Владивостока обратился с заявлением гражданин, представившийся воином-афганцем, коммерсантом Волковым В. Н. Он сообщил, что в ян¬варе-феврале 1994 года передал в качестве взяток наличные деньги, бытовую, аудио и видеотехнику главе администрации города Черепко¬ву В.И.; заместителю председателя Комитета по управлению муниципальным имуществом города Майкову Г. Е.; главному инженеру го¬родского управления архитектуры и градостроительства Шакирову А.3.; главному специалисту этого же управления Лейбольт Г.Е.; председателю Всероссийского общества автомобилистов по Советскому району г. Владивостока Половинке А.Ф. и председателю гаражно-строительного кооператива "Прибой-2" Красильникову А.И.
Заявление Волкова послужило основанием для возбуждения в День его обращения уголовного дела N 474731 ( 18/137151-94 ) о взяточничестве среди работников администрации г. Владивостока.
18 февраля 1994 года в прокуратуру г. Владивостока обратился с заявлением гражданин, представившийся Чепкевичем А.С, который сообщил, что 8 февраля этого же года он передал тому же Черепкову В.И. в качестве вознаграждения 1 млн. руб. за устройство его на работу в качестве водителя автобуса.
12 мая 1994 года ОВД г. Артема Приморского края возбуждено уголовное дело N 4847 по ст. 87 УК РСФСР, в связи с обнаружением фальшивой 50-тысячной купюры АП N 7191479. Основанием для этого послужил факт задержания 20 апреля 1994 года в этом городе граж¬данина, представившегося Бухариным СИ. Будучи доставленным в де¬журную часть Артемовского ГОВД, он предъявил все деньги, имевшие¬ся у него, пояснив, что часть из них ему передал Черепков В.И. 11 февраля 1994 года. В дальнейшем, для подтверждения своих слов, он сослался на некую гражданку Кошчеву, жительницу города Хабаровс¬ка, которой якобы 12 февраля 1994 года передал 150 тыс. руб. из тех денег, которые ему отдал накануне мэр Владивостока.
Названная Бухариным женщина на допросе 27 мая 1994 года дала соответствующие показания и выдала 2 пятидесятитысячнне купюры, номера которых значились среди денег, якобы переданных Волковым Черепкову.
При производстве обыска в служебном кабинете Черепкова В.И. в ночь с 11 на 12 февраля 1994 года работниками милиции были привлечены в качестве понятых Зубов П. А. и гражданка, представив¬шаяся Лаптевой СП., жительницей г. Ташкента. В их присутствии были обнаружены и изъяты те "улики", о которых сообщил заявитель Волков.
Фактически же все перечисленные лица являлись работниками милиции или родственниками организаторов преступной акции, в частности Дудина В.И.. которые действовали под чужими фамилиями, обращались с заведомо ложными доносами и давали соответствующие показания, фабриковали вещественные доказательства, якобы переданные в качестве взяток мэру и подтверждающие эти факты.
Под фамилией "Волков" выступал работник территориального ор¬гана внутренних дел Приморского края старший лейтенант милиции Бугров В.Н.; "Чепкевичем А.С." и "Бухариным СИ." являлись соот¬ветственно Шулгшн А.С. и Блинов СИ. - родственники жены обвиняе¬мого по настоящему делу Дудина В.И.; в качестве понятой "Лапте¬вой" Дудиным привлечена его жена - Дудина Л.Н.; второй понятой -Зубов П.А., является ее двоюродным братом. Жительница города Ха¬баровска Колычева К.И. - родная тетка самого Дудина В.И.
Уголовные дела в отношении Дудиной Л.Н., обвиняемой по ст. ст. 17. 171 ч. 2; 181 ч. 1 УК РСФСР, и Копычевой К.И., привлечен¬ной в качестве обвиняемой по ст. 181 ч. 2 УК РСФСР, прекращены на основании п. 4 ст. 5 УПК РСФСР вследствие акта амнистии.
Материалы дела по обвинению Блинова СИ. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 147 ч. 2; 180 ч. 2; 181 ч. 2 УК РСФСР 15 "" февраля 1996 года выделены в отдельное производство в связи о его розыском.
Организаторы этой противозаконной акции заместитель началь¬ника УОП УВД при администрации Приморского края - начальник отде¬ла по защите экономики от организованной преступности Бондаренко А.С. и старший оперуполномоченный по особо важным делам этого же отдела Дудин В.И.. являясь должностными лицами, из карьеристских и корыстных побуждений, вопреки интересам службы ,. превысили свои служебные полномочия, предоставленные им Законами РФ "О милиции". Си¬лами своего, других подразделений УВД. просто граждан, используя оперативные возможности / информацию доверенных лиц, их услуги и т.п. /, в целях создания видимости активной борьбы их подразделения с коррупцией во властных структурах, организовали провокацию получения взяток должностными лицами администрации города Влади¬востока, в том числе мэром Черепковым В.И.: осуществили и инсце¬нировали ее при следующих обстоятельствах.
В конце 1993 года Бондаренко А.С. предложил Дудину В.И., который длительное время работал в различных подразделениях орга¬нов внутренних дел и был в доверительных отношениях, скомпромети¬ровать главу администрации города Черепкова В. И. и его окружение. Тот дал на это согласие. Не имея законных оснований для проведе¬ния оперативных мероприятий, задействования в своих преступных замыслах сил аппарата УОП и УВД края, получения денежных средств и т.д.. им необходимо было придать задуманному официальный харак¬тер. Фактических, обоснованных, а тем более достаточных данных о преступной деятельности мэра и других, в управлении по борьбе с организованной преступностью не имелось. Ими было решено: исполь¬зовать полученное 7 апреля 1992 года и непроверенное сообщение доверенного лица Бондаренко о якобы имевших место фактах взяточ¬ничества в архитектурно-плановом управлении горисполкома, что не имело никакого отношения ни к Черепкову, ни к его команде; допол¬нительно создать фиктивную информацию Дудина под видом оператив¬ных донесений с указанием конкретных взяткодателей, о личностях которых знали из имевшихся в отделе данных, в частности гр. Ры¬балка А.Г. и гр. Абросимова П.П.; залегендировать и привлечь в роли официальных заявителей о преступлениях ранее проверенного ими штатного сотрудника органов внутренних дел из отдаленного ра¬йона края, а также родственников и иных лиц в качестве лжедоноси¬телей и лжесвидетелей.
В соответствии с должностным положением каждого,. разработчи¬ки распределили между собой участки своей деятельности в преступ¬ной акции: Дудин официально становился инициатором заведения оперативного дела со всеми вытекающими отсюда полномочиями, а Бонда¬ренко на своем уровне решал с руководством УВД все организацион¬ные вопросы и обеспечивал привлечение необходимых сил. средств Финансирование.
Из действующих сотрудников внимание Дудина привлек его зна¬комый - заместитель начальника Чкаловского отделения Спасского РОВД Приморского края старший лейтенант милиции Бугров В.Н.
……………
Желая во что бы то ни стало уличить Черепкова в сексуальных извращениях и продолжая создавать искусственные доказательства обвинения Черепкова во взяточничестве, Дудин привлек к участию в деле родственника жены - Блинова С. И., проезд которого из г.Крас¬ноярска 25.03.94. и последующее проживание в течение четырех су¬ток в гостинице "Владивосток" обошлись УВД Приморского края в 217 тыс. 900 рублей. I
"Согласно разработанному с Гарбушиным А.Т. плану, Блинов под вымышленной фамилией Бухарин должен был выступить в качестве лже¬доносителя и лжесвидетеля в рамках возбужденного уголовного дела в отношении должностных лиц администрации города по ч. 2 ст. 173
УК РСФСР. Предполагалось, что он будет задержан за сбыт фальшивой купюры в 50 тыс. рублей и даст показания, что имеющиеся при нем деньги - лишь часть из тех, что получил утром и февраля 1994 го¬да от Черепкова, в качестве "откупного" за ранее совершенный с ним /Бухариным/ акт мужеложства под гипнозом. Другая часть денег находится в Хабаровске у некой гражданки Копычевой, где он ранее жил. В ходе следствия указанные им деньги, числящиеся предметом взятки якобы переданной гр.Волковым В.Н. /Бугровым В.Н./, будут изъяты и послужат дополнительным доказательством предъявленного мэру города обвинения во взяточничестве.
Используя возможности, предоставленные, как оперативным ра¬ботникам управления внутренних дел. распределив роли, Гарбушин А.Т. 19 апреля 1994 года документировал Блинова под фамилией Бу¬харин С.И. с пропиской в г.Владивостоке по ул.Героев Варяга, 8-92, где фактически проживал гр-н Фирсов, а Дудин с фальшивой купюрой в 50 тыс. рублей доставил своего родственника 20 апреля 1994 года в г. Артем Приморского края. Там при реализации фаль¬шивки в торговом киоске было инсценировано задержание Блинова.
Блинов, будучи доставленным в дежурную часть органа внутрен¬них дел. назвавшись Бухариным и предъявив изготовленные документы на эту фамилию, дал показания, спланированные ему указанными работниками милиции. В дальнейшем он неоднократно подтвердил свои ложные показания в ходе допросов по уголовному делу Н 18/137151-94.
Для подтверждения легенды "Бухарина" Дудин и Блинов изгото¬вили подложное заявление от имени Бухарина главе администрации города Черепкову В. И. с просьбой о приеме на работу. Обрывки это¬го заявления Бухарин представил следствию в качестве доказатель¬ства его контактов с Черепковым.
Придавая достоверность показаниям Бухарина /Блинова/. Дудин привлек в качестве лжесвидетеля свою тетю - Колычеву К.И., жи-тельницу г.Хабаровска. Она при допросе в качестве свидетеля зая¬вила, что длительное время была знакома с Бухариным, который 12 февраля 1994 года возвратил взятый ранее долг в сумме 150 тыс. рублей. Одновременно выдала следствию две купюры по 50 тыс. руб., значащиеся по делу, как переданные Волковым /Бугровым/, в виде взятки Черепкову.
В результате всей этой "оперативной комбинации" Дудина и Гарбушина вновь не обоснованно возбуждалось уголовное дело N 4847 по ст.87 УК РСФСР и были отвлечены от основной деятельности борьбы с преступностью работники правоохранительных органов. На нео¬боснованные командировки Бухарина /Блинова/, а также Дудина в г.Хабаровск с 05.05.94. по 08.05.94. и с 26.05.94. по 28.05.94. из¬ расходовано за счет средств УВД Приморского края 330 тыс. 200 рублей.
Блинов - аппаратчик АО "Красноярский алюминиевый завод", жи¬тель г. Красноярска, не имея оправдательных документов, не мог длительное время находиться во Владивостоке. Тогда Дудин, ссыла¬ясь на оперативную необходимость, за подписью начальника УВД Ипатова. подготовил официальное письмо на имя главного врача меди¬цинского объединения Дальневосточного отделения Российской Акаде¬мии наук Крыжановского СП. с просьбой выдать фиктивный больнич¬ный лист Блинову СИ. и обратился к Бондаренко оказать ему со¬действие в этом вопросе. Тот, понимая, что Дудин по-прежнему ра¬ботает по тому же уголовному делу о взяточничестве /18/137151-94/ и зная Крыжановского лично, в начале апреля 1994 года связался с ним и убедил руководителя медицинского учреждения выдать фиктив¬ный документ, обосновав это требованиями закона об оперативно-розыскной деятельности.
……………
Рапорт, собственноручно написанный Гарбушиным, изъят, осмот¬рен и приобщен к материалам уголовного дела.
Допрошенный в качестве свидетеля начальник Первореченского РОВД Новиков В.Т. показал, что в апреле 1994 году приходил Гарбушин с рапортом и визой Орленко о выдаче паспорта на имя Бухарина.
Он направил рапорт для исполнения начальнику паспортно-визо¬вой службы Горковенко.
Горковенко В.М. подтвердила факт прихода к ней работника ми¬лиции, которому она выдала справку формы М 9 на имя Бухарина.
Согласно этого документа Бухарин С. И. значился прописанным по адресу: г. Владивосток ул. Героев Варяга 8-92. Проставлена да¬та прописки - 10.02.92 года.
С Фактически же по вышеуказанному адресу проживал гражданин Фирсов А.В.. о чем свидетельствуют карточка прописки и поквартирная карточка.
Фирсов А.В. пояснил, что мужчину по фамилии Бухарин он не знает, этот человек в его квартире не жил и прописан не был.
С Таким образом следствием достоверно установлено, что именно Гарбушин. а никто иной, оформлял фиктивные документы на Бухари¬на-Блинова и знал для кого и с какой целью это делается.
Тому дополнительное подтверждение и показания самого Бухари¬на СИ. (Блинова), данные им еще 16 июня 1994 года.
Изготовив Блинову СИ. документы прикрытия, разработчики приступили к последующей стадии своего преступного плана.
.20. апреля 1994 года он. как Бухарин, имитировал "попытку сбыта" в торговом киоске на ст.Артем фальшивой 50-тысячной купю¬ры, и тут же был задержан "случайно" оказавшимся здесь работником милиции -территориальных органов г.Владивостока. Изъятая фальшив¬ка, данные объяснения и результаты проверки явились основанием возбуждения по ст. 87 УК РСФСР уголовного дела N 4847.
В рамках этого дела Бухарин (Блинов) дал показания, что изъ¬ятые деньги ему дал в феврале 1994 года мэр г. Владивостока Че¬репков В.И., к которому он обращался с просьбой о приеме на рабо¬ту (разработчики учли, что иногда Черепков на личных приемах про¬являл акты милосердия и лично вручал деньги нуждающимся)
В дальнейшем, допрошенный по уголовному делу Я 18/137151-94 Бухарин (Блинов) дополнительно к ранее сказанному сообщил о со¬вершении Черепковым с ним акта мужеложества в служебном кабинете.
Обстоятельства изложил по тому же сценарии, что происходило и с Козловым.
Здесь же указал, что 11 февраля 1994 г. (перед проведенными обысками) глава администрации, пытаясь избавиться от него - отку¬питься, дал ему 250 тыс. руб. купюрами по 50 тыс.
Как показал в ходе следствия Шулпин А,С., в конце февраля 1994 года Лудин высказал ему идею о привлечении дополнительного свидетеля обвинения Черепкова. Он назвал сына своей двоюродной сестры - Блинова Сергея, жителя г. Красноярска.
Дудин согласился с кандидатурой и заверил, что проблем с оп¬равдывающими документами временного отсутствия того на работе не будет. Блинов дал согласие поработать с Дудиным, и в конце марта "994 г. они вместе прилетели во Владивосток.
Шулпин А.С. также отметил, что все вопросы по их с Блиновым устройству в санаторий "Приморье" решал, а затем и продлевал сро¬ки проживания Гарбушин А. Т.
Он и Дудин часто приезжали в санаторий, привозил продукты питания, деньги.
Они с Гарбушиным однажды даже распили бутылку "Шампанского".
Жили там с Блиновым под разными фамилиями, т.к. документы с них не требовали - все регулировал с администрацией Александр Ти¬мофеевич.
Эти показания Шулпина не только опровергают вышеизложенные утверждения Гарбушина о его непричастности к планам Дудина. но и показания самого Дудина об инициативе следователя Маврина "вводе" в уголовное дело Блинова-Бухарина.
Маврин принял дело 28 марта 1994 г.. а Шулпин еще в феврале, по предложению Дудина. подыскивал для него "помощника".
О том. что Бухарин убыл из г. Красноярска и прибыл в г. Владивосток лишь в марте 1994 года подтвердили и свидетели Железнов Г.В., Блинова Е.
При допросе 02.03.95г. свидетель Кобелев С.А. пояснил, что перед опознанием Бухарина его пригласили в здание УВД, где бе¬седовавшие с ним сотрудники милиции показали его фотографию, опи¬сали одежду и сообщили, что в январе 1994_г. этот человек в его дежурство приходил в здании администрации города. Считая информа¬цию достоверной, запомнив по фотографии личность, он при допросе в прокуратуре, последующем опознании и подтвердил данный факт.
В ходе следственного эксперимента в здании УВД Кобелев ука¬зал на кабинет N 632, в который его вызывали перед опознанием Бу¬харина и показывали" фотографии последнего.
По сообщению из УОП при УВД Приморского края в указанном кабинете работали Дудин В.И. и Гарбушин А.Т. ^ "
Потерпевший Черепков В. И. об оформлении им документов и в частности "заявления Бухарина" показал, что как правило визы на документаx_накладывает в нижней части листа._ На некоторых из них. после его резолюции, оставалось свободное место.
Он высказал мнение, что Бухарин использовал подлинник како¬го-то документа с его подписью, на котором, удалив верхнюю часть листа с текстом, в свободное пространство собственноручно вписал текст заявления. Порвав уже новый текст, представил клочки бума¬ги, как доказательство встреч с ним (мэром).
Проведенный в ходе допроса эксперимент подтвердил данные предположения.
соответствуют сказанному и ранее изъятые документы подпи¬санные Черепковым.
Расположение резолюций главы администрации находятся внизу "текста, что давало возможность "комбинировать" с ними.
Таким образом, заявление от имени Бухарина, следствие счита¬ет полностью сфабрикованным.
Кроме того. Черепков В.И. на очной ставке с Бухариным СИ. еще в рамках уголовного дела N 18/137151-94. в ответ на показания лжесвидетеля утверждал: «...это все сказка, придуманная даже не самым Бухариным, а работниками УВД, Бухарина на очной ставке он видит впервые, до этого с ним никогда не встречался, никакого заявления ему не подписывал и де¬нег не давал».
Это же он подтвердил на последующих допросах.
Установлено также, что "разработчики" используя возможности, предоставленные им как оперативным работникам, взяли в экспертно-криминалистическом управлении УВД Приморского края две фальши¬вые 50-тысячные купюры, одну из которых использовал при "покупке" Г. Артеме Блинов (Бухарин).
Об этом свидетельствуют показания Кайдаша А. Н., который по заданию Дудина получил в ЗКУ УВД и передал ТОМУ две пятидесятитысячных купюры. Через некоторое время ДУЛИН вернул ему одну купюру, предложив написать рапорт об уничтожении ВТОРОЙ ку¬пюры. __
Он выполнил указание и купюру вместе _с рапортом вернуп я ЗКУ. Деньги_использовались в г. Артеме для задержания "Бухарина" и возвышения в отношении него уголовного дела. Настоящая фамилия Бухарина - Блинов, который, со слов Дудина. действовал в разработке Черепкова.
Показание Кайдаша подтверждаются изъятыми, осмотренными и приобщенными к делу документами.
О получении фальшивых купюр для оперативных мероприятий от¬ражено и в высказываниях свидетелей Старовойтова Ю.Н.. Иванова В. Г., Зайцева Б. В.
Свидетель Орленко Ю. Г. показал, что в апреле 1994 года по просьбе Дудика выделял ему одного сотрудника милиции для проведе¬ния какой-то оперативной комбинации, проводимой УОП.
Свидетель Хомутов В.А.. данный сотрудник, показал, что вес¬ной 1994 г. по приказу Орленко поступил в распоряжение Дудина. В один из дней они выехали на автомашине вместе с Дудиным и еще од¬ним мужчиной в г. Артем. Там, по заданию Дудина. стал ходить у одного из магазинов, а когда к нему обратилась за помощью прода¬вец из киоска по поводу попытки сбыта фальшивых денег, доставил в милицию "попутчика" из их же автомашины. При этом составил соот¬ветствующий рапорт. Дудин. ссылаясь на секретность, предупредил его о происшедшем никому не рассказывать.
Данные показания нашли подтверждение и в рапорте Хомутова от 20 апреля 1994 года.
Сотрудник Артемовского УВД подтвердил факт за¬держания весной 1994 года при сбыте фальшивой купюры гражданина.
А теперь небольшой комментарий по материалам дела почти в 100 томов, и в частности, по эпизодам с Бухариным и Козловым. Судьба Андрея Козлова сложилась трагически: сейчас он отбывает свой 18-летний срок в колонии строго режима, но это отдельная сложная и драматичная тема. Бухарина долго прятался. В выдержках материалов следствия, что приведены выше, указана только 0,001 маленького эпизода с его участием. Если бы в этом ответе я указал, как перегруженное УВД г. Артема упорно не возбуждало сфабрикованное Бухариным дело о фальшивой купюре это надо было срочно, чтобы задавить мэра, Ипатов и Орленко вынуждены были лично вмешаться, чтобы заставить руководство артемовского ГОВД возбудить дело по Бухарину. Вся операция с Бухариным проделывалась лишь только для того, чтобы потом, изъяв у Бухарина вместе с фальшивой купюрой, которые мне дал во взятке Волков, а я расплатился ими с Бухариным за акт мужеложства. И он потом в показаниях по уголовному делу по подделанной купюре расскажет, что меченые деньги ему дал Черепков. Но артемовская милиция изымает у него поддельную купюру, а остальные возвращает ему, и когда он приезжает во Владивосток, и спрашивает у Дудина, куда ему деть выданные ему купюры, Дудин, наорав на него из-за того, что купюры вернули, вынуждены были вернуться в артемовское ГОВД , где Дудин заставил милиционеров изъять у него эти меченые купюры, и дописать этот факт внизу в протоколе изъятия. В дальнейшем, как было установлено следствием, эти две купюры с этими номерами были обнаружены у гражданки Копычевой, живущей в Хабаровске. Даже это они умудрились перепутать, впопыхах фабрикуя материалы по делу против меня.
Имея безграничные возможности фальсификации и подделке паспортов, они долго скрывали местонахождение Бухарина, как главного лжесвидетеля, который своими действиями срывал бы маску с высшего руководства приморской милиции. Мне было известно его местонахождение – он работал охранником под очередной вымышленной фамилией, находясь в розыске, когда милиция его как раз и скрывала, а мне некому было заявить о его местонахождении. Прокурору края? Он его и прикрывал, правда, отделался за свои деяния строгим выговором от генерального прокурора. Милиции? Она и прикрывала, и только когда Бухарин совершил неосторожность и приехал в Красноярск к себе домой на мгновение, вот той милицией был арестован, и, к неожиданности приморских милиционеров, доставила его в следственный изолятор г. Владивостока.
Я принципиально не присутствовал на главном судебном процессе по обвинению в преступлении начальника УВД Ипатова, генерала Бондаренко, подполковника Дудина, старшего лейтенанта Бугрова, бывшего милиционера Чепкевича и прочих – мне было неважно, какой им дадут или не дадут срок, я даже не хотел опускаться до уровня свидетеля, в чем-то их обвинять и не пытаться унижаться, участвуя в этом процессе, как потерпевший – пусть все это без меня докажут другие. Но доказательства собранные Генеральной прокуратурой были настолько основательны и достоверны, что даже наша приморская фемида, известная своим кривосудием далеко за пределами края, вынуждена была вынести им обвинительный приговор. Но на суд Бухарина, по фактической фамилии Блинова, я прибыл и, и к удивлению его самого, суда и прокурора, я выступил в его защиту, пояснив, что этот молодой пацан, имея семью, позарившись на автомашину и халявные деньги, сам стал жертвой высшего руководства приморской милиции и прокуратуры. На суде он полностью признал, как и на предварительном следствии по его выделенному в отдельное производство дело, свою вину. Я сравнивал его сегодняшнее подавленное лицо, старчески опущенный глаза и повисшие руки с теми, что у него были, когда проводилась 17-часовая очная ставка. И по счетам, как и всегда я поступаю, с теми, кто делает мне зло, в ответ платить добром. Прямо здесь в здании суда, когда неожиданно для себя он услышал приговор об условном наказании, как я и просил, он подошел ко мне поблагодарить и спросил: «У меня нет ни рубля денег, и все мои вещи находятся в следственном изоляторе». Я отвез его в изолятор, чтобы он забрал вещи, привел его домой, накормил его, дал денег на билет и дорогу и он уехал домой к жене. Как сложилась его судьба дальше, мне неизвестно, но мне известно другое, что те, большинство из тех, кто организовывал эти провокации и был их исполнителем, не знали и не предполагали, а вот слухи и грязные сплетни и подобные вопросы до сих пор продолжают поступать в мой адрес. Наверное, те, кто задавали этот вопрос, а он был не один, предполагали, что мне нечего будет сказать в ответ или может быть ожидали, как в том фильме «Бриллиантовая рука» я крикну: «Не виноватая я…». А кто поверит, услышав это? Вот почему мой ответ на этот вопрос столь объемен, что по-другому ответить было просто невозможно.
